Штык. Часть II

Только вот что интересно – все эти утверждения, опровергающие эффективность ружейного штыка в бою, исходят больше от европейских специалистов. Наши же военспецы и военные историки придерживались о штыке несколько иного мнения… 

…Как и следовало ожидать, не обошлось и без противоречий – в отечественной прессе, помимо прочего, публиковались и материалы, фактически доказывающие высокую эффективность применения штыка в русско-турецкой войне 1877-78 гг.

Мало того, наши специалисты утверждали, что ряд сражений, не говоря уже о многочисленных схватках в теснине городских и сельских улиц, был выигран именно штыковыми ударами.

Лейтенант русской армии Ф.В.Грин, по просьбе главнокомандующего армии США генерала Шермана, в своей публикации в американской газете Arm and Navy Journal от 13 мая 1878 года, привёл многочисленные примеры того, что, несмотря на применение турками скорострельных винтовок из-за укрытий и обилия патронов, рукопашные схватки ещё возможны.

Мнение Грина было настолько хорошо аргументировано и убедительно, что его статью перепечатали и все ведущие военные издания Европы. Лейтенант был единодушен со своими коллегами в главном: штык, при постепенной потере его значения, по-прежнему остаётся символом славных традиций армии. 

И только поэтому это его значение необходимо всячески культивировать. Необходимо усиливать традиционное мнение о штыке, вместо того, что подвергать сомнению его эффективность.

Солдат должен с благоговением смотреть на своё холодной оружие, этот знак насильственной смерти или жертвы, добровольно принесённой за Отечество".

Занимательное мнение насчёт «Что солдату нужно?», родом из 1943 года:

Согласитесь, великолепная реализация необходимости морального возвеличивания штыка, пускай и в такой жёсткой, хотя и завуалированной бравадой, форме. Но ведь шла война…

А вспомните слова из «Боевой пехотной», написанной в начале Великой Отечественной войны:

Снова штык и опять на нём моральный акцент! А давайте вспомним слова поклонника суворовской тактики, русского генерала М.И.Драгомирова: «Когда бьют атаку, вы должны быть дикарями, дикарями настоящими! И тот, кто твёрдо не решился вонзить свой штык в грудь противнику, никогда не дойдёт до конечно цели». 

Судя по всему, Драгомиров не предполагал стрельбы в такой атаке, что, хотя и хорошо подходит для примера смятия английских каре вооружёнными копьями суданцами Мадхи (в битве при Заманих), но уже тогда было неадекватно времени.

К концу 1880-х гг. французские военные уже были не согласны с таким новым возвращением суворовской тактики, считая её совершенно неприменимой. Казалось, время штыка безвозвратно уходило…

Один из европейских военных журналов 1880-х гг. выпуска, отвечая на вопрос читателя о причинах примыкания штыка до начала ведения интенсивного огня, аргументировал это, казалось бы, ненужное действие необходимостью солдата быть в состоянии отразить кавалерийскую атаку, «которая может произойти в эту минуту». Ещё один миф? Да.

Французский устав от 1875 года предписывал пехоте обороняться от атакующей кавалерии стрельбой и перемещениями. Спустя всего через десять лет французская армия была проникнута убеждением о том, что огонь является лишь побочным средством от кавалерии. 

И только употребление штыка есть настоящее средство её остановить. Однако практика показала обратное: штыки не могут остановить лошадь, пущенную при атаке в карьер.

Ложная уверенность в том, что кавалерия не может раздавить линию пехоты, привела к тому, что солдаты стали избегать открытия огня, встречая кавалерию врага лишь примкнутым штыком. Очень быстро огромные потери заставили пехоту изменить тактику.

«Пусть кавалерия нас боится, а сами не будем страшиться её, и вложим в ножны наши штыки, что бы употребить его при лучших обстоятельствах!»

Печальный опыт французам явно пошёл впрок.

Любопытно мнение нашего известного оружейного конструктора и историка В.Фёдорова, касательно суворовского «пуля-дура», данное в его работе «Холодное оружие», изданной ГАУ в 1905 году. 

По мнению Владимира Григорьевича, этот афоризм высказан Суворовым не как самостоятельная истина, а как результат целого рассуждения об относительных свойствах холодного и огнестрельного оружия – Суворов отнюдь не исключает употребления пули, но на неё одну рассчитывать нельзя.

Фёдоров явно был знаком со всеми иностранными работами по поводу штыка. И я больше чем уверен, что мы с ним, разделённые 105 годами непростой отечественной истории, читали одни и те же первоисточники. 

Мало того, Фёдоров опирался на более глубокое знание истории русской армии, нежели французы. И совсем свеж был опыт только прошедшей русско-японской войны 1904-1905 гг., на фронтах которой (внимание!) до штыковой схватки доходило почти в каждом бою.

К месту будет вспомнить воспоминания П.Изместьева о штыковых атаках русской пехоты против японцев: «В ночных боях действие штыка особенно ужасно. В бою под Эндониулу (ночь с 11 по 12 октября 1904 года) между Моршанским с частью Зарайского полками и 33 японским полком, последний оставил на поле сражения 1000 трупов, причём почти все были со штыковыми ранами. 

При взятии русскими Путиловской сопки, победители нашли 1300 японских трупов, почти все при этом были со штыковыми ранами»… Убедительно, согласитесь?

И опять Фёдоров: «Вопрос о штыке разобран в нашей литературе настолько подробно и всесторонне, и, вместе с тем – с такими доводами в пользу примкнутого штыка, что до сих пор никакие примеры иностранных армий не могли изменить у нас нашего традиционного оружия. Что же касается будущего, то это ещё вопрос – сохранится ли постоянно примкнутый гранёный штык при последующем нашем перевооружении.

Японская война показала, что современная сила огня нисколько не исключает того оружия, символ которого – «движение вперёд» и употребление которого может служить показателем нравственной силы и доблести войск». Знакомая риторика, не правда ли?

А вот теперь самое главное: Суворов отнюдь не призирал ружейный огонь. И извращения истинной сути суворовской мысли, прививавшиеся в русской армии во второй половине 19 века, усердно насаждались у нас в виде «тактики удара». 

А ведь Суворов и постиг высшую тактическую тайну войны – правильное соотношение огня и удара. Его построения в бою – верх уважения к огню. Его «Наука побеждать», его методология обучения солдат - тем более!

Суворов тратил на огневую подготовку солдата в 8 (восемь!) раз больше патронов, чем отпускалось казной. Именно Суворов узаконил у нас рассыпной строй. Ещё со времён Туртукая Александр Васильевич отработал приёмы стрельбы пехоты через головы своих, впереди действующих частей, по противнику на крепостных стенах.

И главной основой обучения стрельбе Суворов ставил именно одиночный огонь, с тщательным прицеливанием, с редкой, но меткой стрельбой и быстрым перезаряжанием. По мнению Суворова, «залп в строю против неприятеля не годится!». И, что совсем уж неожиданно – Александр Васильевич настаивал на самостоятельной стрельбе солдат, без команды – по ситуации. 

Он в высшей степени уважал перекрёстный огонь («крестные огни»), применял его где только возможно и построения своих войск делал с учётом избегания вражеских «крестных огней».

И даже при отражении атаки противника встречным ударом в штыки, пехота Суворова сначала выпускала в него с 60 шагов верную пулю, а уж потом, с 30 шагов – бросалась на врага в штыки. «Марширование, повороты всякого рода, скорый заряд и конец – удар в штыки» - Суворов без огня штыку даже и не учил. 

И отступление, по мнению Суворова, в первую очередь неудобно тем, что не позволяет отстреливаться… «Когда отступающий противник видит за собой штыки, он ещё реже стреляет, а потому – не останавливается. И ускорять его бегство нужно штыками!» - снова внимание к огню.

Несмотря на всё уважение к артиллерии, Суворов особо уважал именно огонь пехотный: «Пехотные огни открывают победу».

Анализируя итоги Русско-Японской войны 1904-1905 гг., отечественные специалисты отмечали, что общие потери русской армии на 80-85% были от пехотного огня, а от артиллерии и холодного оружия – остальное, и почти в равных пропорциях.

Генерал-майор А.Г.Елчанинов, профессор Императорской военной академии, на лекциях с грустью спрашивал своих курсантов: «Где же этот Суворов-огнененавистник, и какой злой поклёп, на горе нам, возведён был на него в этом отношении людьми, его не понявшими»?

Безусловно, Суворов имел полное на то основание, говоря о штыке-молодце и пуле-дуре. Но ведь штык и в начале 20 века не потерял своё значение и, в чём твёрдо были убеждены русские военные – верх всегда возьмёт тот, у кого дух (решимость сойтись на штык) выше. 

И ведь Суворов внушал презрение не к своей пуле, а к неприятельской, штыковым ударом сокращая время нахождения пехоты под огнём и решая вопрос ударом в штыки тогда, когда весь мир, увлекаясь только огнём, почти на нём одном и строил свои расчёты…

И Суворов, в своём стремлении решать итог боя штыковым ударом, видел в этом средство чисто наступательное, а в сочетании с суворовским умением маневрировать и умело управлять войсками непосредственно на поле боя, что, по мнению видных аналитиков рубежа 19-20 вв., ставило его выше Мольтке и Наполеона.

В итоге, суворовская пехота была уверена в себе, глубоко верила в свой штык, но и чтила огонь, как средство расчистить дорогу штыку. Что, в сочетании с манёвром и подвижностью, и придавало суворовским чудо-богатырям избыток дееспособности над врагом!

Славу русскому штыку в 1831 году блестяще воспел Пушкин в своём замечательном произведении «Клеветникам России»:

…Русский солдат всегда вызывал искреннее уважение противника. Спустя полторы сотни лет, начальник штаба 4-й армии вермахта генерал Гюнтер Блюментрит написал в своём дневнике: «Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Его способность, не дрогнув, выносить лишения, вызывает истинное удивление».

Спустя ещё полвека, штык был блестяще применён в одном из эпизодов современной нам войны, одним из подразделений внутренних войск Российской Федерации: не имея возможность вести огонь, российские бойцы примкнули штыки к своим АКМ и одним дерзким и безмолвным ударом целиком уничтожили противостоящую им банду наёмников. 

Без потерь с нашей стороны. Атака была столь же неожиданной для врага, как и эффективной - слова Суворова о психологическом действии штыка оправдались в полной мере.

«Ни одной экспедиции, ни одной мелкой схватки не пройдёт без того, что бы память народа и иллюстрированные журналы не представили наших соотечественников в ужасной схватке, где кровь струится ручьями из проколотой груди врага. Все истории, все рассказы и сообщения о наших боях оканчиваются всегда блестящей атакой в штыки. Читатель, мало знакомый с военными действиями, думает, что в действительности бой есть ряд рукопашных схваток, имеющих целью перерезать друг друга. Пусть думают так. Вера спасёт их…»

Эти слова были написаны в 1880-х годах. Неважно, кем и где. Важно другое – с того момента ничего не изменилось. Вернее – изменилось: взгляните на экран телевизора. Оглянитесь вокруг.

Мир стал ещё более жестоким…