«Оборотень-2»

Как бы оно ни было, но раньше мы как-то обходились без «гортексов», навороченных рюкзаков, навигаторов и прочих достижений науки и техники. Обходились мы и без булатов, жили как-то без порошковых сталей, а о дамасске слышали лишь как о некоем невразумительном экзоте. И в самом страшном сне простому обывателю-охотнику не услышалось бы что-то даже удалённое напоминающее о Роквеллах.

Бродили мы по горам и альпам в кирзовых и резиновых сапогах и накидках от ОЗК или куска обычной парниковой плёнки. И не догадывались, что их скоро придётся сменить на безумной дорогой в сравнении гортекс, промокающий и протекающий, не идущий ни в какое сравнение с резиной сапог и плёнкой импровизированного пончо.

Об углах заточки, равно как и о таких словах как «больстер» и «спуски», знать могли или специалисты, или знатоки-любители, которых всегда хватало во все времена. Но и для них практически всё ограничивалось полотнами от мехпил да лезвиями от рубанков. В те славные времена и столь привычное ныне уху слово «булат» ассоциировалось не с именем Игоря Пампуха, а со строками вроде: «Люблю тебя, булатный мой кинжал, товарищ светлый и холодный…», которые мы сегодня благополучно позабыли.

Но это лирика. А лет так «…надцать» назад душа, утомлённая послевоенными дедовскими самоделками на кавказскую тематику, просила песни, простора и чего-нибудь этакого-тактического, на крайняк – устрашающе-военного. Время было собачье, постсоветское пространство продолжало полыхать явными и скрытыми войнами, по всему Кавказу чуть ли не открыто торговали оружием, поэтому увиденный как-то в каталоге боевой нож «Оборотень» запал в душу. Это потом я узнал, что нож «Оборотень» был разработан покойным ныне Игорем Скрылёвым и предназначался в качестве ножа выживания для спецподразделений.

Что пишут про «настоящий» армейский «Оборотень», первый представитель семейста которых появился на свет в 1994-м году и предназначался в качестве комплекта выживания для космонавтов:

«Конструкция ножа «Оборотень-2» обеспечивает оптимальное сочетание боевых и рабочих качеств. В нормальном состоянии это весьма эффективный боевой нож с клинком ятаганной формы и полуторной заточкой клинка, дополнительно усиленной волнообразным шоковым зубом. Это допускает нанесение с максимальной эффективностью как колющих, так и секущих ударов, причем любой стороной. Большая толщина клинка в обухе, ребра жесткости в виде выбранных дол, профиль заточки создает легкую и прочную конструкцию. Нож может использоваться как точка опоры и страховка. Нагрузка, которую он выдерживает на излом, - не менее 150 кг.

В качестве точки опоры в обухе ножа предусмотрены отверстия для крепления альпинистского карабина для страховочной веревки. Корневая часть клинка имеет мелкую зубчатую заточку и служит стропорезом. Там же расположен крюкообразный выступ, служащий для подтяжки и резки фалов и строп. Такое освобождение основной части клинка от дополнительных функций также значительно повышает боевые свойства, так как если нанести удар ножом, имеющим на обухе пилу или крупные шоковые зубья, то есть определенные трудности при его выдергивании: эти зубья могут цепляться за одежду и ткани тела.

Рукоятка «Оборотня-2» является не только элементом, обеспечивающим его удобное удержание, но и сама совместно с соответствующими частями клинка выполняет рабочие функции. Их боковая поверхность служит кусачками, плоскогубцами

Пила по дереву может перепиливать деревья диаметром до 120 мм; пила по металлу способна перепиливать прутки из мягкой стали диаметром до 20 мм

Рукоятка «Оборотня-2» является не только элементом, обеспечивающим его удобное удержание, но и сама совместно с соответствующими частями клинка выполняет рабочие функции. Их боковая поверхность служит кусачками, плоскогубцами, обжимкой детонаторов, гаечным ключом. При перекидывании рукояток из боевого положения в рабочее обнажается инструментальная часть «Оборотня-2». Инструментальная часть ножа в рабочем состоянии выполняет следующие функции: пила по дереву может перепиливать деревья диаметром до 120 мм; пила по металлу способна перепиливать прутки из мягкой стали диаметром до 20 мм. Имеется приспособление для гибки и ломки проволоки. Кроме этого есть консервный нож, напильник, плоская отвертка, линейка. «Оборотне-2» имеется приспособление для гибки и ломки проволоки. Кроме этого, есть консервный нож, напильник, плоская отвертка, линейка

Конечно, в продаже оказалось лишь некое подобие «ножа с картинки», но универсальность и суровый дизайн ножа из Ворсмы завораживали. Чего стоили одни только шоковые зубья на спуске обуха! Они и испили крови первыми. Причём – крови хозяина. И так успешно, что были тут же безжалостно затуплены простым советским напильником, который жрал металл вожделенного клинка как пластилин. Это смущало, но на дурные мысли отнюдь не наводило. Наверное, по причине отсутствия тех самых мыслей.

Лезвие ножа имело и нечто подобие серрейтора, в каком-то зачаточно-экспериментальном исполнении. Но главное было в другом: в драконе. Возможно, эту огнедышащую или чихающую короткую и не в меру толстую змею вытравили на клинке в качестве талисмана. Не знаю. Но декоративных функций сея гравюра не несла, от неё веяло какой-то пошлятиной и двусмысленностью. На этом я не зацикливался. Впрочем, как и на острых гранях половиной рукояти, застенчиво скрепляющихся кривоватой проволочной «накидушкой». Примерно такой же конструкции в нашем хозяйстве были фиксаторы многочисленных калиток, поэтому к такому изыску претензий не было совершенно.

Нож комплектовался кордуровыми ножнами. Тогда это было инновационным нововведением. Кожа как-то приелась, кайдекса ещё не изобрели, так что чёрная синтетика ножен сильно импонировала. Тем более, что на ножнах имелся внешний маленький карманчик, куда отлично помещался сертификат на нож, «заламинированный» в скотч и обломок плоского точильного камушка глубокого советского происхождения.

Как я им правил этот нож – лучше не рассказывать, на фотографиях и так весь позор налицо. Ибо править «на отлично» я тогда мог косы, ножи рубанков, топоры, салды и прочие сельскохозяйственные инструменты, включая приспособы для щипания дранки. Тогдашние кованные ножи, имеющие прямые клиновидные спуски, точились «плашмя», на мелкозернистом бруске, круговыми движениями. При этом вместо масла, да простит меня уважаемый Сергей Митин, использовалась обычная человеческая слюна, столь точно описанная товарищем О.Бендером, а о подводах и прочих «профилях», каюсь, я узнал совсем уже в зрелом возрасте.

«Оборотень» имел своеобразную, какую-то тогдашнему моему уму непостижимую сложную геометрию во всех плоскостях. Поэтому заточка его клинка производилась с каким-то совсем уж криворуким подходом, что приводило к не особо острой режущей кромке, зато царапало полированные плоскости клинка. Что ж, нож вроде как весьма сносно РЕЗАЛ, а больше от него и не требовалось.

Вернее, требовалось. Ибо в рукояти ножа скрывалась ещё одна рабочая часть, обнажаемая при раскладывании ножа на манер «бабочки». Именно эта характерная особенность ножа почему-то очень не нравилась миллиционерам, разом узревавшие в столь изощрённом механизме преступный умысел, влекший за собой как минимум изъятие сей навахи или некоторую моральную компенсацию. Ещё раз напомню – времена были диковатые, и слово «Капитализм» и «Свобода» у наших сограждан редко когда ассоциировался с плодами творчества К.Маркса или Эжена Делакруа.

Что касается пресловутой спрятанной рабочей части клинка, так там были совершенно замечательные вещи вроде пилы по металлу и по дереву, открывашка (куда ж без неё), приспособа для гибки проволоки и даже гаечный ключ диапазоном примерно от 8 до 12 или что-то около того.

По дереву пила пилила с большой натяжкой и ещё большим усилием. Перепилить ею деревце толщиной с руку можно было пожелать лишь совсем уж приевшемуся врагу, а вот пила по металлу, как ни странно, металл ещё как пилила. По крайней мере (в который раз каюсь), этой пилой была перепилена пожарная лестница бывшего легендарного сочинского санатория «Кавказского Ривьера», взорванного впоследствии. На всякий случай отмечу, что я к взрыву отношения не имел, равно как и диверсия против лестницы в этом своей пагубной роли так же не сыграло.

В сертификате ножа разлёт твёрдости был указан от 43 до 58 единиц, что позволяет надеяться на вероятность в некотором роде зонной закалки. Материал клинка остался неизвестен, обобщённо именуемый «нержавейкой».

А ещё у «Оборотня» была плоская отвёртка и шило. Если шилом ещё можно было что-то сделать полезное и с минимальными потерями, то с отвёрткой было сложнее. Впрочем, пару раз и она пригодилась, ибо первый швейцарский нож у меня появился сильно позже, а таскать по горам набор отвёрток было как минимум несподручно.

Конечно же, в качестве разделочного обычно использовался другой нож, дедовский, старый и самодельный, тогда таскаемый в рюкзаке, а сейчас бережно хранимый как память о предках. Но это уже совсем другая история.

Резюмируя, могу отметить, что этот нож очень плотно использовался в качестве лагерного в течение долгого времени. От воды покоробился лак на дубовых накладках половинок рукояти, со временем рука привыкла к её острым граням. Нож стал привычным и удобным и эксплуатировался вплоть до появления всякого рода финок и проч.